Любимые цитаты

[drugon]

Позволю себе процитировать почти целую главу из романа (или, скорее, повести) Роберта Шекли "Обмен разумов".

   Он  очутился  в  маленькой  комнатушке,  точно  сошедшей  со  страниц
старинного исторического романа. Вдоль стен чинно выстроились старые, но
надежные электронные калькуляторы. Возле двери  стояла  одна  из  первых
моделей преобразователя мысли в машинописный  текст.  Кресла  отличались
определенностью формы и пластиковой обивкой пастельных тонов - тем,  что
ассоциируется с минувшей эрой праздности. Комнатушке не хвата-то  только
громоздкого "Морэни", чтобы стать точной копией места действия  повестей
Шекли и других ранних поэтов Переходного века.
   В одном из кресел сидел немолодой марсианин и метал стрелы в  мишень,
очертаниями напоминающую женский зад.
   При входе Марвина он поспешно обернулся и сказал:
   - Давно пора. Я вас ждал.
   - Серьезно? - не поверил Марвин.
   - Ну, не то чтобы уж совсем, - признался марсианин. - Но я установил,
что такое начало беседы достаточно эффектно и создает атмосферу доверия.
   - Зачем же вы губите эту атмосферу, открывая ее секрет?
   - Все мы далеки от совершенства, - пожал плечами марсианин. - Я всего
лишь простой труженик - сыщик. Урф Урдорф. Садитесь. Кажется, мы  напали
на след вашей меховой шубки.
   - Какой меховой шубки? - удивился Марвин.
   - Вы разве не мадам Риппер де Лоу - травести, - которую вчера вечером
ограбили в отеле "Красные Пески"?
   - Конечно, нет. Я Марвин Флинн. Потерял тело.
   - Да, да, разумеется, - энергично закивал сыщик Урдорф. -  Давайте-ка
по порядку. Вы  случайно  не  помните,  где  находились,  когда  впервые
заметили пропажу тела? Не спрятали его кто-нибудь из ваших друзей, желая
подшутить над вами? А  может,  вы  его  сами  куда-нибудь  заткнули  или
отправили отдохнуть?
   - Вообще-то оно не то чтобы пропало, - сказал Марвин. - По-настоящему
- его украли.
   - Так бы и говорили с самого начала, - обиделся Урдорф. - Теперь дело
предстает в совершенно ином  свете.  Я  всего  лишь  сыщик;  никогда  не
выдавал себя за чтеца чужих мыслей.
   - Очень жаль, - сказал Марвин.
   - Мне тоже жаль, - сказал сыщик Урдорф. - Это я о вашем теле.  Должно
быть, для вас это был форменный удар.
   - Да, так оно и было.
   - Представляю, каково вам теперь.
   - Спасибо, - поблагодарил Марвин.
   Несколько минут посидели в  дружелюбном  молчании.  Первым  заговорил
Марвин.
   - Ну?
   - Прошу прощения? - ответил сыщик.
   - Я говорю "ну"?
   - А-а! Извините, первый раз я вас не расслышал.
   - Это ничего.
   - Спасибо.
   - Ради бога, пожалуйста.
   Вновь наступило молчание. Затем Марвин опять сказал: "Ну?", а  Урдорф
ответил: "Прошу прощения?" - Я хочу, чтобы мне  его  вернули,  -  сказал
Марвин.
   - Кого?
   - Мое тело.
   - Что, что? Ах да, ваше тело. Гм, еще бы вы не хотели,  -  под-хратил
сыщик с понимающей улыбкой. - Но это, конечно, не так-то легко, правда?
   - Откуда мне знать, - ответил Марвин.
   - Да, знать вам, пожалуй, неоткуда, - согласился Урдорф.  -  Но  смею
вас уверить, это не так-то легко.
   - Понимаю, - сказал Марвин.
   - Я вот и надеялся, что вы поймете.
   Произнеся эти слова, Урдорф погрузился в молчание.
   Молчание  длилось  приблизительно  секунд  двадцать  пять  плюс-минус
секунда или две: к концу этого периода терпение у Марвина лопнуло, и  он
закричал:
   - Черт вас возьми, намерены вы шевельнуть пальцем, чтобы вернуть  мне
тело, или же будете просиживать  свою  толстую  задницу,  не  говоря  ни
единого путного слова?
   - Конечно, я намерен вернуть вам тело, -  сказал  сыщик.  -  Или,  во
всяком случае, попытаться. И незачем меня оскорблять. Я в  конце  концов
не машина с готовыми ответами на перфокартах. Я разумное существо, такое
же, как и вы. У меня свои надежды и страхи. И свой метод ведения беседы.
Вам он может казаться не очень действенным, но я  нахожу  его  в  высшей
степени целесообразным.
   - Это действительно так? - смягчился Марвин.
   - Право же, так, - в кротком голосе сыщика не было и следа  затаенной
обиды.
   Казалось,  вот-вот  наступит  очередное  молчание,  поэтому   Мар-вин
спросил:
   - Как по-вашему, есть ли надежда, что я.., что мы вернем мое тело?
   - Есть, и большая, - ответил сыщик Урдорф. -  Я,  откровенно  говоря,
рискну зайти довольно  далеко  и  заявить,  что  уверен  в  успехе.  Моя
уверенность базируется не  на  изучении  вашего  конкретного  случая,  о
котором мне известно очень  немногое,  а  на  простейших  статистических
выкладках.
   - А выкладки свидетельствуют в нашу пользу? - осведомился Марвин.
   - Вне всякого  сомнения!  Судите  сами:  я  квалифицированный  сыщик,
владею  всеми   новейшими   методами,   мне   присвоен   высший   индекс
оперативности - АА-А. И все же, несмотря на это, за пять лет полицейской
службы я еще ни разу не раскрыл преступления.
   - Ни единого?
   - Ни единого, - решительно подтвердил Урдорф. - Люботытно, не  правда
ли?
   - Да, наверное, - сказал Марвин. - Но ведь это значит...
   - Это значит, -  перебил  его  сыщик,  -  что  полоса  неудач,  самая
редкостная из всех мне известных,  по  статистическому  ожиданию  должна
вот-вот кончиться.
   Марвин смешался, а это ощущение непривычно для марсианского тела.  Он
спросил:
   - А что, если полоса все же не кончится?
   - Не будьте суеверным, - ответил  сыщик.  -  Теория  вероятностей  на
нашей стороне; в этом вы убедитесь даже при самом поверхностном  анализе
создавшегося положения. Я завалил сто пятьдесят семь  дел  подряд.  Ваше
сто пятьдесят восьмое. На что бы вы  поставили,  если  бы  были  заядлым
спорщиком?
   - На то, что и дальше будет так продолжаться, - сказал Мар-вин.
   - Я тоже, - признался сыщик с виноватой улыбкой. - Но тогда, заключая
пари, мы исходили бы из эмоций, а не  из  разумного  расчета.  -  Урдорф
мечтательно поднял глаза к  потолку.  -  Сто  пятьдесят  восемь  неудач!
Фантастическая цифра! Такая полоса неминуемо  должна  кончиться!  Скорее
всего я теперь могу сидеть у себя в кабинете сложа  руки,  а  преступник
сам найдет ко мне дорогу.
   - Да, сэр, - вежливо согласился Марвин. - Но вы, надеюсь, не  станете
пробовать именно такой метод.
   - Да нет, - сказал Урдорф. -  Его  я  испробовал  в  деле  номер  сто
пятьдесят шесть. Нет, ваше дело я буду расследовать активно.  Тем  более
что здесь налицо преступление сексуальное, а такие  вещи  меня  особенно
интересуют.
   - Извините? - пролепетал Марвин.
   - Вам совершенно не в чем извиняться,  -  заверил  его  сыщик.  -  Не
следует испытывать чувство неловкости или вины  только  оттого,  что  вы
стали жертвой сексуального преступления, пусть  даже  народная  мудрость
многих цивилизаций считает, будто в  таких  случаях  на  жертву  ложится
позорное   пятно,   исходя   из   презумпции   ее   сознательного    или
подсознательного соучастия.
   - Нет, нет, я не извинялся, - сказал Марвин. - Я просто...
   - Вполне понимаю, - прервал его сыщик. - Но не стыдитесь,  расскажите
мне самые чудовищные, омерзительные подробности.
   Считайте  меня  безликой  официальной  инстанцией,  а   не   разумным
существом  с  половыми  признаками,   страхами,   желаниями,   вывихами,
поползновениями...
   - Я все пытаюсь вам втолковать, - сказал Марвин,  -  что  сексуальное
преступление здесь ни при чем.
   - Все так говорят, - задумчиво произнес  сыщик.  -  Поразительно,  до
чего неохотно приемлет неприемлемое человеческий разум.
   - Вот что, - сказал Марвин, - если бы вы дали себе труд  ознакомиться
с фактами, то заметили бы, что речь идет о наглом мошенничестве.  Мотивы
преступления - деньги и самоувековечение.
   - Это-то я знаю, - ответил сыщик. - И если бы не процессы сублимации,
так бы мы и считали.
   - Какими же еще мотивами мог руководствоваться преступник?
   - Самыми очевидными, - сказал Урдорф. - Классический синдром.  Видите
ли, этот малый действовал под влиянием особого импульса, который принято
обозначать особым термином. Преступление совершено в  тяжелом  состоянии
давнего проективного нарциссова комплекса.
   - Не понимаю, - пробормотал Марвин.
   -  С  таким  явлением  малоосведомленные  люди,   как   привило,   не
сталкиваются, - утешил его сыщик. - А что это значит?
   - Я не могу углубляться в дебри этиологии. А если вкратце, то синдром
вызывает смещение  себялюбия.  Попросту  говоря,  больной  влюбляется  в
другого, но не как в другого. Скорее он  влюбляется  в  другого,  как  в
самого себя.
   - Ладно, - смирился Марвин. - Поможет это нам найти того, кто украл у
меня тело?
   - Вообще-то нет, - сказал сыщик. - Но это нам поможет его понять.
   - Когда вы приступите? - спросил Марвин.
   - А я уже приступил, - ответил сыщик. - Пошлю, конечно, за  судебными
протоколами  и  прочими  документами,  относящимися  к   делу,   запрошу
дополнительную информацию у соответствующих органов других планет. Я  не
пожалею сил, а если  будет  нужно  или  полезно  -  отправлюсь  на  край
вселенной. Это преступление я раскрою!
   - Рад, что вы так настроены, - заметил Марвин.
   - Сто пятьдесят восемь  дел  подряд,  -  размышлял  Урдорф  вслух.  -
Слыханная ли штука - такая полоса неудач? Но теперь она кончится. Я хочу
сказать, не может же она тянуться до бесконечности, правда?
   - Наверное, не может, - согласился Марвин.
   - Хорошо бы мое начальство тоже встало на эту точку зрения,  -  хмуро
сказал сыщик. - Хорошо бы оно перестало называть меня  недотепой.  Такие
словечки, да насмешки, да поднятые брови - все  это  кого  угодно  лишит
уверенности в себе. На мое счастье,  я  отличаюсь  несгибаемой  волей  и
полнейшей уверенностью в самом себе. По крайней мере так было еще  после
первых девяноста неудач. На несколько  секунд  сыщик  тяжело  задумался,
потом сказал Марвину:
   - Надеюсь, вы окажете мне всяческую помощь и поддержку.
   - Рад стараться, - ответил Марвин. - Беда только в том, что не  более
чем через шесть часов меня лишат тела.
   - Чертовски досадно, - рассеянно произнес Урдорф. Он явно  погрузился
уже в мысли о следствии и лишь с  трудом  заставил  себя  вновь  уделить
внимание Марвину. - Лишат, вот как? Надо полагать, вы приняли меры? Нет?
Ну, тогда, надо полагать, вы еще примете меры.
   - Не знаю, какие меры тут можно принять, - угрюмо ответил Марвин.
   - Ну, об этом не стоит пререкаться, - сказал сыщик подчеркнуто бодрым
голосом. - Найдите где-нибудь другое тело, а  главное  -  оставайтесь  в
живых! Обещайте мне сделать все  от  вас  зависящее,  чтобы  остаться  в
живых.
   - Обещаю, - сказал Марвин.
   - А я буду продолжать расследование и  свяжусь  с  вами,  как  только
смогу что-нибудь сообщить.
   - Но как вы меня отыщете? - спросил Марвин. - Я ведь не знаю, в каком
буду теле и даже на какой планете.
   - Вы забываете, что я сыщик, - с бледной улыбкой  ответил  Урдорф.  -
Пусть мне нелегко  отыскивать  преступников,  зато  уж  жертв  я  всегда
отыскиваю без малейшего затруднения. Так что выше голову, не допускайте,
чтобы у вас душа уходила в  пятки,  а  главное,  помните:  останьтесь  в
живых!

[drugon]

Только что прочитал в комментариях к этому видео.


Can I say something to the Canadians and Americans arguing over which country is better?  Patriotism is retarded. I don't care where you're from, loving a country just because you happened to be born in it is stupid. You can love the freedom you have. You can love your rights. But loving the country for the sake of loving the country is just product loyalty.

На мой взгляд - гениальные слова.

[Арлекин]

На мой взгляд - гениальные слова.

facepalm.jpg
Как по мне это или слова турки который перебрался в Германию, завёл пятерых детей, которые подросли и стали избивать белобрысых мальчиков в своём районе, или простого потребителя, который остановился на второй ступени пирамиды потребностей, ну или просто выброс толстого тролля ^_^
 

Я так понимаю "любовь" к правам можно считать потребностью в безопасности, а патриотизм "принадлежность к общности", нэ?

[drugon]

Арлекин
Отнюдь. Просто у человека трезвомыслящий взгляд. Я сегодня спрашивал людей по этому поводу и все они в итоге сказали, что родина для них - нечто важное для них самих, а не какая-то абстрактная субстанция, которую положено любить. Бессмысленно быть патриотом страны, которой на тебя наплевать и в которой ты существуешь, а не живёшь.

[Heskuld]

drugon
Какой, однако, прагматичный подход к любви. Это ж все равно, что любить маму и папу только за то, что они тебе дарят подарки и покупают игрушки. А если они этого не делают - ну их нафиг, можно найти себе новых маму и папу.

[Арлекин]

Бессмысленно быть патриотом страны, которой на тебя наплевать и в которой ты существуешь, а не живёшь.

Что значит наплевать? Наплевать это когда как в Сомали или какой-нибудь другой Зимбабве.

И вообще, страна это её история, а не политики которые ей управляют (хотя они историю и делают). Права и свободы дают политики, плюют и заставляют существовать тоже политики.

Пример:
Кто-то говорит, что ему навалить большую кучу на то, что делали его деды, какими героическими усилиям защищали свою Родину в любой период её истории, потому что пенсионный фонд что-то не так сделал, или сделал не так как в Норвегии.

[drugon]

Heskuld
Аналогия не прокатит - не тот случай. ^_^

Арлекин
Как видишь - это тоже привязанность. Привязанность к своей истории. Что, впрочем, не мешает не любить страну в её текущем положении. Да и вообще, суть изначальная в том, что следует тщательно взвешивать свою точку зрения и не действовать бездумно по каким-то сложившимся устоям. Точно так же можно сказать не о стране, а о религии.

[Heskuld]

Почему это "не тот"? Тот самый! Подставь в твою цитату "parents" вместо "country" - смысл не изменится.
В выборе религии, кстати, не может быть ничего рационального. Как и, собственно, выбора быть не может. Разумеется, если мы говорим о подлинной вере, а не о приспособленчестве.

[drugon]

Heskuld, ты говоришь с мастером аналогий. ^_^ Не тот же самый - это я могу тебе сказать однозначно. Подробней в аське обсудим, если хочешь. Алсо - мы тут какой-то оффтоп развели. Надо бы уже закругляться.

[drugon]

     На самом деле, ей следовало оставить Бартон на месте. Ведь она никогда не говорила ничего такого, что заставило бы Марту думать, будто ее волнует, где будет гнить ее тело. Возможно, она бы решила, что это очень даже оригинально - быть похороненной на Ио. Но Марта попыталась вытащить ее тело. Она делала это не для Бартон. Для себя. Чтобы доказать, что она не думает не только о себе. Она поступила так и для того, чтобы об этом узнали другие. О том, что ею двигали иные мотивы, кроме желания прославиться.
     Что, разумеется, само по себе было проявлением эгоизма. Желание прославиться своим альтруизмом. Замкнутый круг. Ты можешь приколотить себя к дурацкому кресту, и это все равно будет доказательством твоей непреодолимой самовлюбленности.

Майкл Суэнвик "Машины бьется пульс"

[KodeWolF]

    Во времена моей далекой молодости, когда я служил в армии, меня удивляла организация политработы в войсках. Ладно, что в большинстве своем замполиты нудно и косноязычно бубнили что-то по бумажке, но ведь это делалось с утра, сразу после завтрака! Неужели их начальство ни разу не слышало поговорку "сытое брюхо к ученью глухо"? И не знало, что с утра у человека превалирует критическое восприятие, а ближе к вечеру оно меняет знак?
    Если вы сомневаетесь в этом, попробуйте, например, перед ужином написать какой-нибудь стих. Перед самым сном его перечитайте - скорее всего, вам покажется, что написано очень даже ничего. Кого-то даже посетит нескромная мысль, случаем не поэт ли он. А потом утром гляньте на свое творение. Ставлю десять против одного, что оно вам покажется беспомощным и корявым бредом. И единственное, чего вы найдете в этой истории положительного - что никому свои каракули не показали.

Андрей Величко "Кавказский принц - 6"

[drugon]

Утро нового дня приносит новое восприятие произошедших накануне вещей. ^_^ Это точно.

[KodeWolF]

   Платное образование, неважно, имеет ли эта платность официальный характер или просто нужны взятки и за поступление, и за учебу, приводит к увеличению расслоения общества и закреплению кастовости в нем. По тому, какие специальности остаются бесплатными, можно судить о потребностях дирижирующей образованием элиты. То, что компьютерщики в общем-то учатся почти как в Союзе, означает, что они нужны сливкам общества, а сами эти сливки подобными профессиями не интересуются. Аналогично с геологами и нефтехимиками, а вот с юристами и управленцами ситуация обратная, чужих в эти области стараются не допускать. Но почему у будущих врачей похожая картина? А, сообразил Саша, элита ведь у своих российских медиков лечиться не собирается, для этого есть или вовсе заграничные, или учившиеся там, а с народом пусть разбираются поступившие за пачку денег и аналогичным образом сдающие экзамены. Что ж, все логично.

Андрей Величко "И снова дядя Жора"

[drugon]

     Полоса тени — это еще не преддверие смерти, но в некоторых отношениях период даже более трудный, ибо здесь уже видишь, что у тебя не осталось неиспробованных шансов. Иными словами, настоящее уже не является преддверием, предисловием, залом ожидания, трамплином великих надежд — ситуация незаметно изменилась. То, что ты считал подготовкой, обернулось окончательной реальностью; предисловие к жизни оказалось подлинным смыслом бытия; надежды — несбыточными фантазиями; все необязательное, предварительное, временное, какое ни на есть — единственным содержанием жизни. Что не исполнилось, то наверняка уже не исполнится; нужно с этим примириться молча, без страха и, если удастся, без отчаяния.

Станислав Лем "Ананке"

[dororo]

Чтобы узнать цену года, спроси студента, который провалился на экзамене.
Чтобы узнать цену месяца, спроси мать, родившую преждевременно.
Чтобы узнать цену недели, спроси редактора еженедельника.
Чтобы узнать цену часа, спроси влюбленного, ждущего свою возлюбленную.
Чтобы узнать цену минуты, спроси опоздавшего на поезд.
Чтобы узнать цену секунды, спроси того, кто потерял близкого человека в автомобильной катастрофе.
Чтобы узнать цену одной тысячной секунды, спроси серебряного медалиста Олимпийских игр.
Стрелки часов не остановят свой бег.
Поэтому дорожите каждым моментом Вашей жизни.
И цените сегодняшний день, как величайший дар, который Вам дан...
(«Юки», 2006 год, Япония)